Всю предновогоднюю неделю в полях бушевала вьюга.
В лесу снегу намело столько, что ни Ёжик, ни Ослик, ни Медвежонок всю неделю не могли выйти из дому.
Перед Новым годом вьюга утихла, и друзья собрались в доме у Ёжика.
— Вот что,— сказал Медвежонок,— у нас нет елки.
— Нет,— согласился Ослик.
— Не вижу, чтобы она у нас была,— сказал Ёжик. Он любил выражаться замысловато в праздничные дни.
— Надо пойти поискать,— сказал Медвежонок.
— Где же мы ее сейчас найдем? — удивился Ослик.— В лесу-то — темно…
— И сугробы какие!..— вздохнул Ёжик.
— И всё-таки надо идти за елкой,— сказал Медвежонок.
И все трое вышли из дома.
Вьюга утихла, но тучи еще не разогнало, и ни одной звездочки не было видно на небе.
— И луны нет! — сказал Ослик.— Какая тут елка?!
— А на ощупь? — сказал Медвежонок. И пополз по сугробам.
Но и на ощупь он ничего не нашел. Попадались только большие елки, но и они все равно бы не влезли в Ёжикин домик, а маленькие все с головой засыпало снегом.
Вернувшись к Ёжику, Ослик с Медвежонком загрустили.
— Ну, какой это Новый год!..— вздыхал Медвежонок.
«Это если бы какой—нибудь осенний праздник, так елка, может быть, и не обязательна,— думал Ослик.— А зимой без елки — нельзя».
Ёжик тем временем вскипятил самовар и разливал чай по блюдечкам. Медвежонку он поставил баночку с медом, а Ослику – тарелку с лопушками.
О елке Ёжик не думал, но его печалило, что вот уже полмесяца, как сломались его часы—ходики, а часовщик Дятел обещался, да не прилетел.
— Как мы узнаем, когда будет двенадцать часов? — спросил он у Медвежонка.
— Очень просто,— сказал Ослик.— В двенадцать часов нам будет уже ровно три часа хотеться спать!
— Правильно! — обрадовался Ёжик.
И, немного подумав, добавил: — А о елке вы не беспокойтесь.
В уголке мы поставим табуретку, я на нее встану, а вы на меня повесите игрушки.
— Чем не елка? — закричал Медвежонок.
Так они и сделали.
В уголок поставили табуретку, на табуретку встал Ёжик и распушил иголки.
— Игрушки — под кроватью,— сказал он.
Ослик с Медвежонком достали игрушки и повесили на верхние лапы Ёжику по большому засушенному одуванчику, а на каждую иголку — по маленькой еловой шишечке.
— Не забудьте лампочки! — сказал Ёжик.
И на грудь ему повесили три гриба—лисички, и они весело засветились — такие они были рыжие.
— Ты не устала, Елка? — спросил Медвежонок, усаживаясь и отхлебывая из блюдечка чай.
Ёжик стоял на табуретке, как настоящая елка, и улыбался.
— Нет,— сказал Ёжик.— А сколько сейчас времени?
Ослик дремал.
— Без пяти двенадцать! — сказал Медвежонок.— Как Ослик заснет, будет ровно Новый год.
— Тогда налей мне и себе клюквенного сока,— сказал Ёжик—Елка.
— Ты хочешь клюквенного сока? — спросил Мадвежонок у Ослика.
Ослик почти совсем спал.
— Теперь должны бить часы,— пробормотал он.
Ёжик аккуратно, чтобы не испортить засушенный одуванчик, взял в правую лапу чашечку с клюквенным соком, а нижней, притоптывая, стал отбивать часы.
— Вам! бам! бам!— приговаривал он.
— Уже три,— сказал Медвежонок.— Теперь давай ударю я!
Он трижды стукнул лапой об пол и тоже сказал:
— Вам! бам! бам!.. Теперь твоя очередь, Ослик!
Ослик три раза стукнул об пол копытцем, но ничего не сказал.
— Теперь снова я! — крикнул Ёжик. И все, затаив дыхание, выслушали последние: «Бам! бам! бам!»
— Ура! — крикнул Медвежонок, и Ослик уснул совсем.
Скоро заснул и Медвежонок.
Только Ёжик стоял в уголке на табуретке и не знал, что ему делать. И он стал петь песни и пел их до самого утра, чтобы не уснуть и не сломать игрушки.
